С готовностью выполняя поручения власти, церковь рискует превратиться в общественно-политическое движение, обслуживающее интересы различных государственных структур.

Полпред президента в Южном федеральном округе Владимир Устинов объявил, что на подведомственной ему территории убывает русское население. А вместо него появляются невесть откуда всякие сектанты. Как эту проблему решить? Понятно как. Всеми силами развивать казачество. Они и сектантам покажут, почем фунт лиха, и правильную демографию восстановят. Обо всем этом полпред сообщил на совещании в Краснодаре. Ну а казачество, куда оно без православия? Вот полпред и предложил обучать казаков основам православия, начиная со школы. Участники совещания откликнулись на предложение с энтузиазмом.
Ничего удивительного в инициативе полпреда нет. Она вполне в русле властных представлений о том, зачем России православие. Затем, чтобы воспитывать в народе патриотизм и нравственность. А заодно и решать проблему с низкой рождаемостью. Дружная православная семья решит ее как нечего делать.

Власть рассматривает церковь в сугубо практическом ключе. Инструментально.

У такого подхода в России имеется давняя традиция, восходящая к дореволюционным временам. В ту пору церковь была государственным учреждением, и священники послушно выполняли, что от них требовалось. Так же, как и православные казачки, которые с равным рвением били врага независимо от того, где он обитал – внутри отечества или за его пределами. Большевики церковь разгромили, но вместо нее создали новую религию, в которой роль клира выполняла коммунистическая партия. Она охраняла единственно верное учение от посягательств извне и изнутри и исправно навязывала его народу. Народ безмолвствовал. Нынешние чиновники родом из той эпохи. Когда «единственно верное» приказало долго жить, они с прежней готовностью приняли то, что пришло ему на смену. Это оказалось православие. Но отношение к нему осталось прежним – как к идеологии, которая должна служить государственным интересам. Других функций у него быть не может. Если имеется в руках инструмент, он должен работать, забивать гвозди. Даже если это микроскоп.

Недавно российский премьер-министр рассказал православному художнику Глазунову, каких размеров должен быть меч у святого князя. И обнаружил этим вовсе не эстетические свои пристрастия, а идеологические. Меч должен быть длинным, чтобы лучше оборонять родину. Вот и у церкви, на его взгляд, должен быть длинный идейный меч, чтобы лучше подсоблять государству. А всякие там страстотерпцы вроде Бориса и Глеба – это не наши герои. Православие должно вести в бой, а не учить бессмысленно жертвовать собой.
Самое любопытное, что с такой трактовкой своей веры готова согласиться и церковь. По крайней мере, немалая ее часть. И даже выступить со встречными инициативами.

Доходит до курьезов.

Недавно глава Синодального отдела по взаимодействию с силовыми структурами протоиерей Дмитрий Смирнов заключил соглашение со службой судебных приставов. Раньше приставы выколачивали долги грубой силой, теперь батюшки обучат их, как надо делать это «увещеванием и усовестлением».
И вот уже главный пристав витиевато рассуждает о том, что народ надо отучать от жизни взаймы и приучать к нестяжательству. Оно, конечно, и среди апостолов Христовых был один сборщик налогов. Но прежде чем учить бескорыстию все же из мытарей ушел. Одно с другим не монтируется. Однако главный герой этой трагикомедии все же отец-протоиерей, который собирается показать приставам, что «даже отнимать деньги можно с любовью». Звучит как цитата из Салтыкова-Щедрина, я даже заглянул в «Господ Головлевых», но этих слов не обнаружил. Классик обладал чувством меры.

Желание власти пристроить церковь к делу хотя бы понятно. Готовность церкви к нему пристроиться – нет. До чиновников не доходит, что церковь не идеологический институт, призванный заниматься решением социально-политических проблем. Но то, что занимается она спасением душ – аксиома для любого семинариста, не изгнанного за нерадивость с первого курса.

Почему же об этом забывают умудренные опытом священнослужители?
Один из главных лозунгов нынешней РПЦ борьба с секуляризмом, то есть вытеснением религии на периферию общественной жизни. Этим и мотивируется ее стремление участвовать в социально-политических процессах. Но, оказываясь в гуще этих процессов,
церковь слишком легко обмирщается и превращается в общественно-политическое движение, что-то вроде группы поддержки при разных структурах власти. Членам которой не совестно помогать приставам вышибать долги из обнищавшего населения.

Незавидный получается выбор – либо сидеть внутри церковных стен, озаботясь духовным спасением, либо выбираться наружу, рискуя превратиться в нечто далекое от православия.

На самом деле – выбор ложный. И об этом знают в самой церкви. Недавно в Патриаршем центре по работе с молодежью при Даниловском монастыре прошел круглый стол православных миссионеров. Глава Центра игумен Петр Мещеринов заявил, что главная опасность миссии в ее чрезмерной политизации. Смысл церкви в том, чтобы спасать души, все остальное приложится. Но произойдет это лишь при правильной постановке дела, когда миссия осуществляется личностно, а не как пропаганда среди безличных масс.

Игумена Петра поддержал настоятель храма при МГУ протоиерей Максим Козлов. Церковь должна заниматься проповедью Христа и Евангелия, остальное выводится из этого – и патриотизм и нравственность. С этим трудно не согласиться. Если церкви удастся сохранить верную иерархию ценностей, она сможет избежать и православного гетто и превращения в филиал движения «Наши».